Высокие, сильные, смелые. Стоишь с такими рядом и понимаешь, что можно совершенно ничего не бояться! Что ни говори, а есть работа исключительно для настоящих мужчин.

Послезавтра 25-летний юбилей отмечает спецназ УФСИН по Мурманской области. Образовался он 11 июля 1991 года и изначально назывался «Рысью», а через 8 лет стал «Айсбергом». Сейчас в отделе 33 сотрудника и еще двое готовятся в ближайшее время влиться в его достойные ряды.

«Мне нравится быть первым»

Главные задачи отдела — обеспечивать безопасность объектов уголовно-исполнительной системы, ее сотрудников, пресекать беспорядки на территории учреждений, в том числе освобождать заложников, вести розыск и задержание сбежавших заключенных. Не обходится и без командировок. В 1993 году это была Москва, где ребята участвовали в ликвидации путча, в 1995-1996 годах они работали в Грозном, в 1999-м — в Дагестане, затем снова в Грозном, в начале двухтысячных — в Чечне, где охраняли и сопровождали сотрудников миссии ОБСЕ. И по сей день бойцы выполняют различные задачи на Северном Кавказе. Это далеко не полный список того, чем приходится заниматься спецназовцам.

Какие они, бойцы спецназа? Каковы их трудовые будни? Сложно ли получить краповый берет? Как в Мурманске освобождали заложников? Об этом и многом другом в преддверии праздника мы говорили с командиром «Айсберга» подполковником внутренней службы Андреем Евгеньевичем Покровским. Эту должность он получил почти год назад, в отделе же служит уже 20 лет.

— Андрей Евгеньевич, как вы в отряд попали?

— Давно это было… Я служил на Северном флоте, потом, в 1996 году, когда мне было 23, решил, что хочу продолжить службу на суше. Сначала пришел в ОМОН, в СОБР, представил свои данные, хотел устраиваться. И тут мне сказали, что есть еще один спецназ, тогда он базировался в Росляково. Я пришел, поговорил с командиром, сдал документы, начал проходить проверку. Все получилось.

— Теперь вы уже командир. Как дослужились до этой должности? Это была цель?

— Как говорится, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Хотя не скажу, что именно должность была моей целью. Мне нравилось становиться первым, в том числе в соревнованиях. Сложилась такая ситуация — командир ушел на повышение, стали подбирать нового. Было три кандидатуры. В итоге выбрали меня, в том числе с учетом мнения коллектива.

Отдел спецназа — это та структура, руководить которой чужого не поставят. Нужно выбирать из своих, иначе будет очень сложно.

— Говорят, в 90-х годах спецназ УФСИН участвовал в освобождении заложников?

— Это было в 1995 году. В СИЗО-1 двое заключенных захватили в заложницы двух медработников. Их освобождение и обеспечивал спецназ. Одного террориста застрелили, второго ранили. Заложницы не пострадали.

Чтобы выполнять задачи, мы досконально изучаем каждое учреждение, все его помещения: периметр зоны, какая колючая проволока, как она охраняется… Наших сотрудников даже привлекают, чтобы определить слабые места зоны, мы пытаемся сымитировать побег. Например, одеяло набросить на колючую проволоку и перелезть. Так мы отрабатываем подобные моменты, чтобы знать, чего можно ждать со стороны заключенных. Нюансов очень много и в освобождении, и в захвате, и так далее. Каждый сотрудник, который выполняет какую-то задачу даже в составе группы, любой свой шаг должен отрабатывать до мельчайших подробностей.

Ум и сила в одном флаконе

— Каким должен быть человек, чтобы попасть в «Айсберг»?

— В отряде хочется видеть человека коммуникабельного, с головой, с высшим образованием. Чтобы парень не просто был физически хорошо развит: бегал, стрелял, подтягивался… Нам не нужны тугодумы. Поэтому на первом месте у нас прохождение психолога. Людмила Новикова, единственная девушка в нашем отряде. И я ей очень доверяю. Вот сотрудник к нам собирается прийти, здоровый, высокий. Она с ним поговорила, приходит ко мне: «Андрей Евгеньевич, все хорошо, но его нужно будет гнать из-под палки, он безынициативный». А здесь не нужен боец, который всегда будет только ждать приказа. Были случаи, когда парни приходят в отряд, проходят проверку, отработают год-два и уходят. Просто не могут ужиться в коллективе, например, если слишком замкнутые. Вот есть у нас снайпер. Получил винтовку и сразу стал ее усовершенствовать. И все что-то новое хочет, спрашивает. Ему все интересно. Вот такие люди нужны.

— Трудно нынче найти бойцов?

— Очень тяжело. Многим хочется работать за компьютером. Это я про молодежь лет до 30.

— Ваша служба предполагает работу с довольно сложным контингентом — людьми, лишенными свободы. Нет страха или какого-то дискомфорта?

— Мои бойцы, которые работают именно в учреждениях, это широкоплечие ребята ростом от 180 см. Я с собой беру трех-четырех таких, и мы заходим в учреждение, где отряды по 120-130 человек. Так что это они боятся лишнее слово сказать.

— А если все-таки начнется беспорядок, что делать?

— Больше нужна психологическая работа. Если не поможет, начнем работать физически. Как бы то ни было, в конфликте есть инициатор, ведь таковыми не могут быть все сразу. Организатора необходимо блокировать и изолировать. Еще пару самых активных положить на пол — люди понемногу начнут расходиться.

 Отступать уже нельзя

— У спецназовцев по сравнению с людьми мирных специальностей, наверное, не так развито чувство самосохранения…

— Возможно… Когда ты пришел в такое подразделение, прошел проверку, получил, прошу прощения, по морде, к боли, да и к прочему начинаешь относиться несколько иначе. В 23 года на проверке мне поломали нос. Я стою и думаю: «Ну зачем же мне это все надо? Я армию прошел уже. Куда я лезу? У меня есть семья». Потом все равно идешь служить. Что касается волнения, то при выполнении любой операции тебя начинает трясти. Главное — сделать первый шаг: начал ты — за тобой группа. И уже нельзя отступить, ты не имеешь на это права.

— Вне работы вы общаетесь со своими сотрудниками?

— Не так чтобы часто, но да, бывает. И семьями дружим. Созваниваемся, переживаем, радуемся друг за друга.

— У скольких бойцов в отряде краповые береты?

— Таких у нас восемь человек.

— Как думаете, сейчас бы вы снова смогли сдать все нормативы на его получение?

— Наверное, это было бы сложно, хотя чисто физически я готов. Открывается какое-то второе, третье дыхание… Я получал свой краповый берет в 25 лет. До сих пор помню, как при выполнении комплекса упражнений сильно сжал веревку и просто обжег все руки. Так и бегал целый день потом, ничего не чувствуя ими, кроме боли. Было дело, я принимал экзамен у сдающих на краповый берет. И вот один боец, мастер спорта по рукопашному бою, вцепился в меня, а я был в форме. Так я из нее вылез, матерюсь и — снова на него! А тот не может понять, чего я хочу. Говорит мне потом: «Евгеньевич, ты сумасшедший! Зачем ты меня так избивал?». А там азарт такой в процессе появляется, что просто не описать.

— Андрей Евгеньевич, напоследок, может быть, поздравите виновников торжества с праздником?

— Я поздравляю сотрудников отдела, ветеранов отряда. Желаю счастья. Большое всем спасибо. А своим бойцам желаю удачи. Наш отряд выполняет боевые задачи только благодаря вам, парни! И спасибо нашему тылу: женам, матерям, сестрам, детям.

Екатерина БОГДАНОВА